В статье, как и во всем, есть спорные места, но рекомендую вдуматься. Во всяком случае: перенос столь судьбоносных дискуссий на улицу, есть не что иное, как государственное преступление, поскольку расшатывает лодку в которой мы все сидим.
Равно, как и демонстративное уклонение от попытки компромисса, инициированное Президентом. Подрыв авторитетета Института Президенства — есть путь к анархии и ничем не оправдан. Даже если учитывая пропасть между сторонами, переговоры бесперспективны.
Почему противники судебной реформы в Израиле являются истинной угрозой демократии в стране Kenneth Levin, 31 марта 2023
«Если решения правительства по важнейшим вопросам, влияющим на жизнь каждого из нас, подлежат утверждению Верховным судом, то народ более не сможет управлять своим государством…” Авраам Линкольн
Моше Ландау был председателем Верховного суда в Израиле с 1980 по 1982 годы. В 2000 году он писал о стремлении своего преемника Аарона Барака расширить объем полномочий суда: “Мне представляется, что… Барак не готов смириться с той ролью, которая отведена суду в системе управления страной.… [Поэтому он пытается] привнести [во все сферы жизни Израиля] определенные моральные ценности, которые он считает нужными. А это и есть судебная диктатура, которую я считаю абсолютно неприемлемой.”
Разве Израиль не был демократическим государством на протяжении всех сорока пяти лет до восхождения Барака на трон председателя Верховного суда и его манипуляций, которые в конечном итоге наделили суд неограниченной властью в стране? Неужели Ландау ошибается и его критика Барака – не более, чем попытка увековечить антидемократическое правление в стране, которое существовало ранее? Введенное Бараком верховенство судебной системы наконец-то положило конец диктатуре? Похоже, этого мнения придерживается огромное число израильтян, которые возражают против судебной реформы. Они не просто утверждают, что она разрушит демократию (и нередко называют ее сторонников фашистами), но выходят на демонстрации по несколько раз в неделю, перекрывают дороги, закрывают въезд в аэропорт, отказываются являться на резервистские сборы, пытаются заблокировать хайфский порт, устраивают пикеты у домов политиков и создают хаос различными другими путями – и все это для того, чтобы помешать реформе. На самом же деле, полномочия и прерогативы Верховного суда в Израиле очень слабо согласуются с идеями и принципами демократии. Ни один суд в демократической стране не обладает неограниченной властью над всеми аспектами политической жизни без сдержек и противовесов.Одним из факторов сдерживания во многих странах является конституция, которая определяет ограничения полномочий во всех ветвях государственной власти, включая и судебную. Как правило, ограничения судебной власти касаются только права отмены любого закона на том основании, что он противоречит конституции. Если же суд отменяет закон как неконституционный, то в качестве противодействия судебному решению конституция может быть изменена. Кроме того, в большинстве демократических стран законодательная и/или исполнительная власть принимает участие в выборе судей, что представляет собой дополнительное ограничение полномочий суда по отношению к другим ветвям власти.
После реформ Барака в Верховном суде Израиля более не существует ни одного из этих ограничений. В Израиле нет конституции. Вместо нее есть основные законы, которые на момент принятия никогда не рассматривались в качестве замены конституции и не предусматривали какой-либо механизм утверждения, отличный от любых других законов. Эти законы касаются широкого круга вопросов о базовых правах и принципах государственного устройства. Барак же, в противовес мнению тех, кто эти законы принимал, заявил, что основные законы представляют собой конституцию и означают то, что решат он и его коллеги. Более того, он объявил, что на этом основании он вправе вычеркивать любые законы, которые он по своему единоличному мнению считает противоречащими конституции.Далее – он ввел правило принятия решений на основе принципа «разумности», который никак не определен законом, но который он опять же счел нужным применить. Этих правил и принципов придерживались абсолютно все преемники Барака на посту председателя Верховного суда. Барак и его преемники использовали свои полномочия с четким и однозначным политическим уклоном. Это проявляется в их циркулярах для израильских юристов. В своей работе «Толкование права» (1994) Барак пишет, что в случае любых противоречий между «демократическими» и традиционными еврейскими ценностями судья должен действовать по законам «просвещенного сообщества». Далее он разъясняет: “Метафора ‘просвещенное сообщество’ относится к определенной части населения… а именно, к его образованным и прогрессивным представителями. Что же отличает просвещенное сообщество от всех остальных?… А то, что оно представляет людей, которые придерживаются универсальных ценностей и являются частью семьи просвещенных народов.”Следует подчеркнуть, что Барак предлагает юристам при принятии решений исходить из интересов тех израильтян, которые исповедуют постсионистскую идеологию и мечтают лишить страну и ее институты любого еврейского содержания. Это не только противоречит Декларации независимости, определяющей Израиль как демократическое еврейское государство, но и ставит под сомнение саму идею израильской государственности, поскольку предлагает юридической системе руководствоваться общемировыми стандартами, которые пропагандируют прогрессивные и, по-видимому, просвещенные универсальные ценности. Судебная революция Аарона Барака превратила председателя Верховного суда в самую могущественную фигуру в политической системе страны. Некоторые видят здесь главную проблему в том, что лицо, занимающее эту должность, не избирается и не назначается выбранными государственными представителями и поэтому получает неограниченные полномочия не демократическим путем. Однако, если бы эти полномочия были возложены на избранного кандидата, проблема бы не исчезла.Яркой иллюстрацией того, как суд бойкотирует и «прокатывает» на выборах кандидатов, которые думают иначе – даже если они находятся в левой части политического спектра, — является дело Рут Габизон, которая в 2005 году была назначена кандидатом на должность судьи. Габизон была известным и уважаемым профессором права в Еврейском университете, лауреатом премии Израиля и сооснователем Израильской ассоциации гражданских прав. Но она открыто критиковала судебный активизм после реформы Барака и считала, что суд присвоил себе неограниченные полномочия недемократическим путем. Габизон выступала за принятие конституции. Но за несколько лет до назначения в Верховный суд она писала: “… Израиль очень неоднороден. Конституционный строй в таком расколотом обществе, как у нас, должен базироваться на компромиссах и пакетной сделке, которая предусматривала бы средства сдерживания и контроля. Он должен быть утвержден в рамках отдельной процедуры, после широкого общественного обсуждения и на основе полного консенсуса. Все эти условия никак не отражены в [революции Барака]…” Далее она продолжала: “В данный момент мы является свидетелями раскола в израильском обществе. Если раньше этот процесс практически не касался суда, то сегодня это совсем не так [во всем, что относится к присвоенным судом полномочиям]. Сейчас подавляющая часть населения страны считает суд игроком на политической арене, а не нейтральной структурой, которая одинаково служит всем, независимо от мировоззрения. Даже если со стремлением политизировать назначения можно как-то бороться, то восстановить репутацию суда как защитника всего народа практически невозможно. Суд использовал свое право вето и не допустил Габизон в состав судей несмотря на все ее заслуги.
Роль и метод избрания генерального прокурора в Израиле тоже являются немаловажным элементом в системе судебной диктатуры. С 2000 года назначение на эту должность основано на рекомендациях специальной комиссии. Эта комиссия состоит из пяти человек и включает отставного судью Верховного суда, бывшего министра юстиции или генерального прокурора, депутата Кнессета, представителя коллегии адвокатов и специалиста по юриспруденции, который выбирается главами юридических факультетов в стране. Как и в случае судей, генеральный прокурор назначается неизбираемыми членами комиссии, представляющими Верховный суд и другие юридические структуры. Кроме того, в 1997 году была изменена сама роль генерального прокурора. Из простого юридического советника правительства (как в других демократических странах Запада) он превратился в гаранта верховенства закона во всех ветвях государственной власти. Как и бесконечно расширяемые полномочия Верховного суда после реформ Аарона Барака, полномочия генерального прокурора были существенно увеличены и теперь включали обязательные рекомендации правительству по юридическим вопросам и запрет на любые другие юридические консультации.Игнорируя реальность, в которой нынешняя ситуация представляет собой судебную диктатуру, противники реформы утверждают, что в результате реформ в стране будет введена парламентская диктатура. При этом они ссылаются на одно из предложений, согласно которому простое большинство депутатов Кнессета может отменить решение Верховного суда в отношении правомерности утвержденного Кнессетом закона. Целью реформы, конечно же, не является замена неограниченной судебной власти неограниченной законодательной. Но правительство продемонстрировало желание достичь компромисса по этому предложению, а оппозиция отказалась его даже обсуждать. (Здесь следует отметить, что в ряде других демократических стран, включая Великобританию, парламент полностью независим, и суды не вправе отменять принятые им законы. Суд должен интерпретировать их, а не выносить решения об их законности.)
Например, еще в 2016 году Яир Лапид заявил следующее: «Я протестовал и протестую против судебного активизма, введенного Аароном Бараком. Я не считаю, что любые вопросы пригодны для рассмотрения в суде. Я также не согласен с тем, что Верховный суд считает себя вправе вносить изменения по фундаментальным вопросам, исходя из так называемой ‘теории разумности’. Это аморфное и совершенно субъективное определение, которое Кнессет никогда не вносил в свод законов. И мне представляется неправильным то, что одна ветвь государственной власти ставит себя выше всех остальных, нарушая тем самым принцип разделения власти – краегоульный камень демократии.» Лапид делал подобные заявления и впоследствии. И тем не менее, сегодня Лапид и другие депутаты от оппозиции настаивают на том, что они будут обсуждать детали судебной реформы только при условии, что правительство заморозит ее на шестьдесят дней. При этом они не предлагают ни одного приемлемого компромисса.
Дело в том, что левая элита в стране воспринимает свое поражение на выборах не просто как часть политической борьбы и демократического строя, а в качестве незаконного покушения на правильный – с их точки зрения – порядок вещей. Причина подобного восприятия кроется в политическом прошлом нашего государства.
Вот яркий пример проявления подобных настроений. Бывший депутат Кнессета от партии Авода и глава Гистадрута Ицхак Бен-Аарон давал интервью на телевидении по поводу прихода к власти первого в стране правого правительства. Он заявил: «Результаты неправильные». «Господин Бен-Аарон,» – возразил ему ведущий, — «Такова демократия, и народ сказал свое слово». За этим последовал ответ: «Народ ошибся».
Многие голоса разума – например Алана Дершковича, почетного профессора права в Гарвардском университете и ведущего специалиста по конституционному праву – настаивают на том, что предлагаемые реформы практически не повлияют на израильскую демократию, несмотря на то, что некоторые из этих голосов – включая и Дершковича – критикуют некоторые ее важные аспекты. ЕБ.28.05.2023